Дочь врага Российской империи. Гимназистка
Глава 1
Огонь лизнул мои босые пятки. Я дернулась, и веревки больно впились в тело. Они, в отличие от пламени, были настоящими.
Гуманная, черт побери, казнь⁈ Мне вынесли смертный приговор лишь потому, что я захотела остаться собой, не отказалась от дара, посмела воспользоваться силой ведьмы. И ведь ничего плохого не сделала! Никому не причинила вреда, не желала зла. Наоборот…
Языки пламени плясали на уровне талии. И голова стала тяжелой. Яд в крови тоже настоящий.
«Ты ничего не почувствуешь».
Ложь. Я чувствую обиду. Я не понимаю, почему люди, одаренные магией, вне закона. Не понимаю, отчего нас считают проклятыми. Магия — это не добро и не зло. Светлой или темной ее делают люди.
Малыш, заливающийся счастливым смехом, должен был умереть. Ямочки на розовых от мороза щеках. Прядка белокурых волос, выбившаяся из-под шапки. Чистый невинный взгляд. Это врезалось в память так же отчетливо, как и огромная сосулька, сорвавшаяся с козырька крыши. Никто не успел бы помочь. И у женщины, везущей санки, матери или няни, не хватило бы времени отреагировать на крик. И я стояла слишком далеко, чтобы оттолкнуть санки с опасного места.
Но я могла отшвырнуть в сторону сосульку, изменить траекторию ее падения. Всего лишь одно движение руки и…
Мне не повезло. Рядом, как назло, оказался охотник. Он почувствовал всплеск силы, меня вычислили и нашли по записям с уличных камер. И приговорили к смерти. Не потому, что я спасла малыша. Потому что я — ведьма.
Ведьму положено жечь на костре. Чем страшнее казнь, тем меньше желающих последовать дурному примеру. Однако судьи приняли во внимание спасенную жизнь. Я умирала не от огня, а от яда, привязанная к деревянному столбу. Языки пламени, пожирающие мое тело — всего лишь иллюзия, голографическая проекция.
Мысли путались.
«Будьте вы все…»
— Эй-эй, поосторожнее с желаниями, детка! — перебил меня кто-то, не позволяя закончить проклятие. — Здесь они могут и исполниться.
Голос мужской, незнакомый. Вроде бы источник звука… справа? В глаза ударил яркий свет, и я зажмурилась, не успев рассмотреть говорившего.
— Вел, ты кого притащил?
Другой мужчина? Его голос глубже, раскатистее, мощнее.
— Понятия не имею, — ответил первый. Видимо, тот самый Вел. — Мара попросила помочь, сопроводить душу.
— И с каких пор ты на побегушках у Мары?
Я попыталась открыть глаза. Безуспешно. Свет слепил. И пошевелиться не удавалось. Сопроводить душу? Это меня, что ли? Выходит, мифы и легенды не врут, после смерти душа попадает… Вот куда-то, да попадает. Или все гораздо проще. Яд добрался до мозга, и у меня галлюцинации.
— Мальчики, не ссорьтесь. — В разговор вступила женщина. — Свят, Мара и меня просила помочь. Тут… взаимный интерес. Маре жаль девчонку, а Триглаву, вроде бы, нужен кто-то… для восстановления справедливости.
— Так это же ба… — Свят осекся и откашлялся. — Девка.
— А ты хочешь, чтобы мы в тело девочки мужчину подселили? — рассердилась женщина. — Извращенец!
— Полегче, Лель! — рявкнул Свят. — Чем эта девка лучше той?
— Она ведьма!
— Я это… пойду, пожалуй, — сказал тот, кого звали Велом.
— Стоять! — рявкнули хором Свят и Лель.
— Я не при делах, — возразил Вел. — Сами разбирайтесь.
— Судьбу этой души… — Подозреваю, что тут Свят ткнул пальцем в меня. — … решит Триумвират. Третьим будешь.
Триумвират — союз трех мужей? Логично, что Мара и Лель вне игры.
Мара… Лель… Триглав…
Что-то знакомое.
Свят… Святогор? А Вел — Велес. Меня занесло в пантеон славянских богов? Забористая, однако, галлюцинация.
— Вот чего она? — В голосе Вела послышалась обида. — Галлюцинацией обзывает…
Лель хихикнула.
— Она нас слышит⁈ — воскликнул Святогор.
И наступила тишина.
Следующее «включение» с уверенностью можно назвать судьбоносным. Очнулась я как-то внезапно, без перехода между сном и явью, без шума в ушах и рези в глазах, без тошноты и головокружения. Беседка, увитая виноградной лозой. Аромат спелых гроздьев «Изабеллы». И женщина, сидящая напротив меня. Лель?
— Мара, — представилась она.
Черные волосы заплетены в косу, небрежно перекинутую на плечо. Сарафан с красными маками. Ремешки босоножек оплетают ноги до середины голени. Разве Мара… не богиня смерти? Ей положено быть мрачной, холодной. А эта…
— Ты мыслишь шаблонно, — сказала Мара.
Похоже, они тут все телепаты.
— Смертные громко думают. Яромила, ты должна выбрать. Жизнь или смерть?
— И в чем подвох? — поинтересовалась я.
Странно, но никаких эмоций я не испытывала: ни страха, ни любопытства. Возможно, потому что уже умерла? И если мне предлагают выбрать между жизнью и смертью, то навряд ли жизнь будет легкой и беззаботной.
— В обязательстве, что ты на себя возьмешь. Обычно мы не вмешиваемся в людские судьбы. И такая замена… Она легко выполнима, технически. Однако последствия могут быть…
Мара юлила, тщательно подбирая слова. Замена? Я все еще не понимала, чего от меня хотят.
— Это другой мир. И другая жизнь. Не твоя. Ты умерла в своем мире. И та, другая, тоже умрет, если ты не займешь ее место. То есть… у тебя есть шанс выжить, у нее — нет.
Ага, кое-что проясняется. Известный сюжет книг и фильмов в жанре фантастики. Некто умирает, но не совсем. Он перемещается в другой мир, в другое тело, и там…
Нет, это все же галлюцинации. Предсмертные.
— Да хоть бы и так. — Мара улыбнулась. — Можешь считать происходящее сном или игрой воображения. Принципиально лишь твое согласие.
Собственно, а что я теряю?
— Что конкретно я должна сделать? Выжить?
— Выжить, — согласилась Мара. — И доказать невиновность… одного человека.
— В чем его обвиняют?
— Жизнь или смерть? — перебила меня Мара. — Ты все узнаешь… в свое время. Если выберешь жизнь.
Можно подумать, тут есть из чего выбирать!
— Жизнь, — сказала я.
— Этого достаточно.
Беседка исчезла, Мара — тоже. Я не уловила момент перехода. Моргнула и…
Жар. Запах гари. Боль.
Это обрушилось на меня, заставило скорчиться… на земляном полу. Болело все тело, будто меня избили, переломав кости. Огонь не бушевал вокруг, но был близко. Я его чувствовала. Лопнуло стекло в небольшом окне, занялась огнем солома, сваленная в углу.
