Евсения Медведева
Бывшие. Она мне (не) нужна
Глава 1
– Артём, сынок, забудь ты свою гадину! Забудь! Она-то продолжает жить, замужем, счастлива! Видела я её в городе, светится от счастья и ребеночка под сердцем носит, бессовестная, а ты? Артём, ты жизнь свою превратил в вечный побег. Боишься снова влюбиться, боишься вернуться в город, только бы с ней не встретиться! Артём, тебе мать не жалко? У меня душа рвется от переживаний. Спрятался ото всех, погряз в своей работе, света белого не видишь. А пора бы о своей семье подумать. Жену тебе надо, а дрянь эту забудь! – мать сначала сказала, а после ойкнула, прикрыла ладонью рот. Но было поздно…
Малейшее воспоминание ударом хлыста шпарило хребтину, разрывало душу, выпуская чудовище, дремлющее внутри.
Семь лет прошло, а меня до сих пор наизнанку выворачивает. Все мысли в кучу, вся боль наружу, как нарыв, как непроходящий сепсис. Уже не болит, но бродит по телу, стреляя никому ненужными фантомными спазмами…
Ты словно стоишь у расстрельной стенки, уворачиваешься, только патроны закончились, а звуки выстрелов остались. И ты корчишься, вздрагиваешь, помнишь боль нервными клетками, вот только реальности не чувствуешь.
Нет опоры под твоими ногами. Расстрельная стенка, дуло пистолета, направленное тебе в голову, и глухие хлопки. Вот она – моя жизнь. Баллада по тому времени, когда я был счастлив. Когда мог дышать и любить. А ведь это одно и то же…
Прошло много времени. Даже уже стало казаться, я был готов к встрече с прошлым. Понимал, что город небольшой, все друг друга знают, но не думал, что в прорубь меня окунут тем же утром. И не кто иной, как мама…
Вместо того чтобы обнять блудного сына, она с порога ткнула мне под нос фотографию очередной смазливой девчонки.
– Да-да… – кивал как болванчик, пролистывая электронную почту. Знал, что с матерью проще согласиться, чтобы она уже спустила пар, вывалив на меня несбывшиеся мечты о табуне внуков, очаровательной невестке и традиционном счастье большой дружной семьи.
Я зачем-то включил телефон, чертыхнувшись от тонны сообщений, но лишь бы сдержаться. Только бы не сорваться, не разорваться от злости на родительницу. Раз уж поспать она мне все равно не даст, нужно переключить внимание.
– Прости, сынок, – выдохнула мама и опустилась в кресло. Она машинально стирала пыль с обеденного стола, расправляла бархатную портьеру, только бы не сталкиваться со мной взглядом.
Сколько бы лет тебе не было, мать всегда будет матерью. Якорем, сдерживающим от эмоций, от всплеска гнева. Будь это чужой человек, я бы рот закрыл и послал ко всем чертям с разбитой харей… А это мама.
Её манипуляция слишком очевидна. И даже немного подлая, режущая душу на ленточки. Я и не думал, что до сих пор так сильно болит.
А когда думать, когда тебе суток не хватает, чтобы просто поспать? Некогда… Я как вечный двигатель, наученный не останавливаться. Можно сдохнуть от усталости, но только бы не останавливаться…
А в этом городе мне на шею многотонный груз ложится. Грудная клетка каменной становится, мешая легким расслабиться, вдохнуть…
– Мам, а давай честно? Что тебя так тригернуло? Ведь ты могла мне мозг вынести и по телефону, – сделал глоток кофе, открыл дверь на террасу и закурил, наблюдая, как горький сизый дым кружится в свежести утреннего сквозняка. Солнце только зависло над морем, но уже через час станет нечем дышать.
Вдох – выдох… Пьяная дрожь по венам. Как одуряюще прекрасен этот плотный густой наполненный ароматами соли воздух. А я уже и забыл, как он пьянит голову терпким коньяком.
– Артём, ну все уже твои друзья женились, некоторые уже дважды, а ты у меня бобылем ходишь! Я хочу найти тебе девочку. Хорошую добрую, милую, – мама ласково погладила меня по руке. – Чтобы любила тебя, ценила… Она родит тебе деток, и ты снова начнешь улыбаться. Сынок, столько лет прошло… Все уже зажило и зарубцевалось, а я улыбку твою дежурную вижу только по праздникам. Она как татуировка на твоем лице… Маска. А я хочу своего сына обратно! Хочу слышать его сильный смех, от которого фамильный сервиз звенел, хочу видеть чистые глаза, полные жизни, а не эти черные жемчужины вечной скорби…
– Опять эта пластинка! И ты прибежала с утра, чтобы наставить меня на путь истинный? Или сразу приглашение в ЗАГС принесла? С женой там познакомимся? – мое терпение трещало по швам. – Мать, а как она вообще? Горячая? Мне мало, чтобы щи были вкусные. В постели-то она активная или так, для галочки, только в дни овуляции и с непременной маской отвращения? А здоровье? Проверила?
Недосып, сложнейший перелёт и перманентная усталость давали о себе знать. Голова трещала так, что моргать было больно! Зарубцевалось, говоришь? Тогда почему мне до сих пор невыносимо жить? Почему за месяц до поездки домой я начинаю пить, как скотина, только бы вечером отрубиться и не вспоминать!
Я думал, приеду в свою квартиру, распахну дверь на террасу, впуская морской воздух, и усну на пару суток. Но не тут-то было…
– Ты только посмотри! Любочка – красавица, умница, – мама вновь стала подсовывать мне фотографию. – Два высших образования. Медик, Артем! Она медик! Отец из Минздрава, мама в администрации работает. Отличная семья с чистыми помыслами, с желанием хорошего будущего для своей дочери…
– Хватит! Тебе бы тоже пора подумать о будущем своего сына, потому что договорные браки ещё никому счастья не принесли. Или такой расклад тебя устроит? Главное, чтобы общество было удовлетворено по всем фронтам? Дом на берегу, газон, голые пяточки детей, покорная невестка в платье в пол, и я… радостный, опьянённый счастьем от выбора матери. Так в твоем идеальном мире?
Мама уже было открыла рот, чтобы возразить, возмутиться, но мой телефон ожил, заполняя тишину квартиры трелью. В других обстоятельствах я бы даже реагировать не стал, но разговор этот сильно утомил.
– Слушаю, – я встал и снова запустил кофе-машину.
– Тёма, здорово, – смутно знакомый голос завибрировал в динамике за мгновение до гробовой тишины. И мне словно в солнечное сплетение шибанули. Легкие сжались, а желание уехать обратно в Москву стало просто нестерпимым. – Не узнал?
Не узнать этот голос было невозможно. А так хотелось забыть. Раз и навсегда! Молчал, наблюдая, как заполняется чашка, как дрожит карамельная пена, а когда машина отключилась, я сделал судорожный вздох.
–Это Паха
