Олег Ефремов
Псих Книга 1
Глава 1
Отчий дом
Российская империя 2087 год
Слышу шаги, приближающиеся к моей спальне, поворачивание ключа, тихий скрип двери и томное дыхание. Сердце учащенно бьется, словно у испуганного пойманного воробья, то и гляди, выскочит из груди. Это пришла она, пассия отца, ну или моя новая мачеха. Марья Петровна присаживается на край кровати и томно вздыхает. Я лежу с головой под одеялом, но все равно знаю, что та пристально смотрит на меня.
— Лёнечка, не притворяйся, я пришла почитать тебе сказку на ночь, — слышу ее голос, от которого бегут мурашки и встают волоски на руках и ногах. Продолжаю молчать, прикидываясь, что давно сплю. Но она не уходит, наоборот, укладывается ко мне в постель, вот только никакой книги в ее руках нет.
— Не бойся, я расскажу тебе сказку в темноте, раз забыла прихватить книгу, — забирается под одеяло в тонкой ночной рубашке, прижимаясь к спине своей немалой грудью. Я боюсь пошевелиться и ничего не могу поделать, ни прогнать ее, ни сбежать. Ее проворные руки забираются под пижаму, в которой сплю. А губы начинают тянуться ко мне непонятно с какой целью, то ли поцеловать, то ли сожрать. Вскрикиваю от леденящего ужаса… и просыпаюсь.
Сердце продолжает учащенно биться, но совсем не от эротического сна, а от панического ужаса. Когда я ночую в отчем доме, мне всегда снятся кошмары из моего детства. Сегодня вот приснилась Марья Петровна, хотя она была не самым большим кошмаром. Бывали и похуже пассии моего отца, проявлявшие нездоровую заботу о своем пасынке. Отец мой еще тот ловелас, меняющий мачех, как перчатки. Они калейдоскопом пронеслись в моей голове, заставляя поежится от незабываемых воспоминаний. Почему-то все любовницы отца рано или поздно начинали чувствовать ко мне влечение, объясняя это материнским инстинктом. Вот только в гробу видел такую заботу! Проходу и жизни от этого не было. Возможно, отец менял их так часто, как только чувствовал, что интерес очередной мачехи переключался на сына. Кто ж его знает, мы с отцом никогда об этом не разговаривали. Хотя мы вообще редко говорили. Как правило, он лишь раздавал указания, а уж по душам не общались ни разу.
Раз уж проснулся, пора вставать, снова заснуть у меня не получится. Пришлось идти умываться. За окном только брезжил рассвет. Улыбнулся от мысли, что сегодня покину отчий дом до самых зимних каникул. Распахнул окно настежь. Холодный осенний ветер, ворвавшись в комнату, развеял остатки кошмарного сна. Осенние каникулы для меня тянулись, как вечность. Для многих людей отчий дом — это пристанище и защита, а для меня лишь перевалочный пункт, временное жилье и тяжелая неизбежность. Поэтому начал отсчитывать часы до момента, когда уеду в грёбаное училище, куда определил отец без моего желания.
Он бывший военный в отставке, у которого на меня много собственных планов. Войны на планете давно завершились, но он по-прежнему мечтал сделать из меня шпиона, ну или диверсанта на крайний случай. Его военная карьера не удалась, воевать стало не с кем, но планы остались. С таким отцом и врагов не надо. В семье все решения принимал только он, не подумав спросить, а чего я хочу в жизни. Может во мне погибает творческая личность или существуют скрытые таланты? А если я гениальный писатель или музыкант? Да много кем хотел стать, но кто ж позволит? На все мои доводы отец отвечал, что нет лучше военной карьеры. Поэтому определил в закрытое училище для одаренных детей, из которых впоследствии выращивали секретных шпионов. Меня туда приняли только благодаря связям отца. Магического дара у меня отродясь не было. Условием было проучиться в училище год, и если дар не обнаружится, то оставлять меня там дольше не станут. Поэтому вскоре планировал обрести настоящую свободу и найти свою цель в жизни. Осталось лишь позавтракать в семейном кругу и свалить к черту на куличи до зимних каникул.
— Доброе утро, отец. Доброе утро, Светлана Сергеевна, — поприветствовал собравшихся за столом. Учтивость и холодность — неотъемлемая часть моей жизни. Хорошие манеры мне прививали с детства учителя самыми различными способами. Фантазия на наказания у них была отменная. Сейчас за общим столом рядом с отцом находилась очередная претендентка на звание новой мачехи, и мне стоило вести себя подобающим образом.
— Ой, Лёнечка, ты уже готов нас покинуть? — молодая любовница, увидев меня в форме училища, состроила огорченное личико. Но радость в глазах выдавала ее с головой. Пришлось поддержать беседу, хотя совсем не хотелось.
— Путь неблизкий. Надо бы к вечеру прибыть на место, завтра начнутся занятия, — роль будущей мачехи давалась Светлане Сергеевне с большим трудом. Она не поинтересовалась, все ли собрал, ничего не забыл? Не предложила в дорогу сложить перекус, как это делали поначалу мачехи, притворяясь заботливой матерью. Светлана Сергеевна была чуть постарше меня, а вот отцу вполне годилась в дочери. На ней был длинный шелковый халат, который не скрывал точеной фигурки, подчеркивающий внушительную грудь, готовую выпрыгнуть при неосторожном движении. Старался не пялиться, дабы не провоцировать новую пассию. Я не ждал от нее ничего, привык к очередным папашиным увлечениям. Вот только с каждым годом они становились моложе, и это наводило на определенные мысли. Нет, я не думаю, что у отца появились проблемы. Скорее, просто устал от однообразия, часто меняя девушек, не обремененных интеллектом.
Светлана прошлась по мне взглядом далеким от материнского обожания. Темные круги под глазами и припухшие губы, замаскированные яркой помадой, говорили о бурной ночи. А запах духов перебивал запах страсти, с которой недавно она отдавалась, но… к счастью, не моему отцу. Его скучающий вид крепко выспавшегося человека сильно контрастировал с видом необузданной любовницы. Обломанный маникюр намекал о горячем сексе, а пара ворсинок от шкуры белого медведя выдавали с головой место, где творилось прелюбодеяние. Одно радовало, что и эта профурсетка надолго не задержится в этом поместье.
— Любимый, — она обратилась к отцу, — может стоит позвать стилиста перед тем, как Лёнечка нас покинет? — Светлана Сергеевна оценила мой внешний вид с точки зрения мужской привлекательности и отчего-то осталась весьма недовольна.
— Зачем? Русский солдат вообще должен быть выстрижен наголо, а у него и так длинные патлы, — не оценил отец мою прическу. Я давно сам себя стригу под горшок, считая эту стрижку наиболее непривлекательной для женского
