Адмирал Империи — 49
Глава 1
Место действия: столичная звездная система HD 32752, созвездие «Орион».
Национальное название: «Южный Урал» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: не определен.
Борт легкого крейсера «2525».
Дата: 30 июля 2215 года.
Кубрик «морской» пехоты на крейсере «2525» встретил меня знакомым шумом — гулом голосов, звяканьем кружек и лёгким скрежетом металла, что доносился откуда-то из глубины корабельных недр. Я шагнул внутрь, вдохнув тяжёлый воздух, пропитанный запахом пота, оружейной смазки и того синтетического пойла, что тут называли чаем. Мои штурмовики — крепкие ребята в потёртых комбинезонах — сидели кто где: одни на койках, другие за столом, разговаривая или каждый занимаясь своим делом.
— Ну что, орлы, — начал я, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, — опять бездельничаете? Или полковник Дорохов вас так вымотал, что сил только языками чесать осталось?
Кубрик взорвался хохотом — грубым, раскатистым, как залп из бортовых орудий. Увидев адмирала, штурмовики повскакивали со своих мест, переглядываясь. Бритва — худощавый высокий как жердь с острыми скулами и вечно каким-то злым взглядом, улыбнулся мне и подмигнул как старому знакомому. Рядом с ним Иван Небаба, темнокожий здоровяк с плечами шире дверного проёма, смущённо потёр затылок, будто хотел провалиться сквозь палубу.
— Как вы оба после тренировки? — подначил я своих бравых товарищей.
— Да мы, господин контр-адмирал, — протянул Бритва, растягивая слова с лукавой ухмылкой, — просто не ожидали, что Таисия Константиновна с этой своей саблей такая… шустрая. Лихая дамочка оказалась, загнала нас под стеллажи, как куропаток. Но, вы сами понимаете, мы её пожалели, не стали руки распускать.
— Пожалели? — я хмыкнул, шагнув ближе и уперев кулак в столешницу. — А я слышал, вы там перед ней языками мололи, намёки всякие отпускали. Мол, не княжна, а картинка, да и фигурка что надо. Вот она вам и показала, где место таким острякам.
Смех снова прокатился по кубрику, будто эхо от выстрела в пустом трюме. Кто-то хлопнул ладонью по койке, кто-то присвистнул. Иван Небаба, покраснев до кончиков ушей — что на его тёмной коже выглядело почти комично, буркнул, уставившись в пол:
— Мы ж не со зла, Александр Иванович. Просто… ну, красивая она, княжна-то. А саблей действительно управляться умеет — чисто бестия… Я уж думал, она мне башку снесёт, когда я сдуру за стеллаж полез.
— Да, мужик, — подхватил Бритва, ткнув локтем товарища, — ты там так ловко прыгал, что я чуть со смеху не помер. А она стоит, глазами сверкает, как лазерный прицел, и орёт: «Вы, говорит, два болвана, ещё раз рот раскроете — на куски порежу и моргала выклюю, ни или в реактор засуну!»
Я покачал головой, сдерживая улыбку. Перед глазами встала недавняя картина: Таисия Константиновна, сама тонкая, точно стальной клинок, в своём тренировочном костюме, с тёмными волосами, что разлетались от резких движений, размахивает плазменной саблей перед двумя ошарашенными штурмовиками в броне. Её голос, резкий, как выстрел, тогда эхом отскакивал от стен зала, а эти двое — здоровенные лбы ползали под стеллажами, бормоча что-то невнятное. Потом она, отдышавшись, бросила мне с насмешкой: «Ваши бравые космопехи, контр-адмирал Васильков, только языком воевать горазды»…
— Ладно, герои, — сказал я, выпрямляясь и обводя взглядом кубрик, — считайте, что легко отделались. Княжна, конечно, девчонка горячая, но справедливая. А вы, — я ткнул пальцем в Бритву и Небабу, в следующий раз думайте, прежде чем языками молоть. А то она вас не просто под стеллажи загонит — в шлюз выбросит, и я не шучу.
Штурмовики вокруг загудели, кто-то крикнул с дальнего конца: «Да мы за Их Высочество в огонь и в воду, господин контр-адмирал!» Я кивнул, довольный. Эти парни, грубые и прямолинейные, были моей опорой — стальной хребет, на котором держался весь экипаж «2525». Я довольный речами моих людей уже собирался добавить пару слов для поднятия общего духа, как дверь кубрика с шипением отъехала в сторону, и в проёме показалась знакомая фигура.
Полковник Кузьма Кузьмич Дорохов шагнул внутрь, чуть сутулясь под низким потолком. Его правая половина тела — от плеча до лица — блестела металлом: стальная пластина, вживлённая ещё после старого ранения, закрывала щеку и висок, а искусственная рука, покрытая потёртым покрытием, немного, так сказать, «отставала» от остального тела при каждом движении. Но левый глаз — живой, пронзительно-карий — обвёл помещение с привычной цепкостью. На нём был тот же китель, что и на «Одиноком», местами выцветший и потрёпанный, но сидевший как литой на этой огромной мускулистой фигуре.
— Здравия желаю, Александр Иванович, — голос Дорохова прозвучал ровно, без малейшего намёка на то заикание, что так долго было его визитной карточкой и одновременно проклятьем. — Решил вот на своих взглянуть, а то что-то залежался в медблоке. Слишком часто я там в последнее время появляюсь. А тут вы…
Я замер, будто меня током ударило. Смотрел на старого товарища, с которым прошёл огонь и воду ещё на «Одиноком», и не верил своим ушам и глазам. Буквально ещё вчера Кузьма Кузьмич, с трудом выдавливая из себя слова, а теперь — чистая, чёткая речь, словно и не было тех лет, когда он мучился, спотыкаясь на каждом слоге. Штурмовики тоже притихли, уставившись на полковника с удивлением и уважением.
— Кузьма Кузьмич, — выдохнул я, шагнув к нему и хлопнув по здоровому плечу, — да ты… Ты будто родился
