Спартачок. Двадцать дней войны
Глава 1
День первый
Он шевельнулся. Тело слушалось. Правда, замедленно. Но оно имелось, что уже хорошо. Повезло. Разработчики аппаратуры допускали, что при срыве заброски может и без тела выбросить. Куда-то. Шутнички.
Он провернулся на месте в поисках зеркала. Оно точно должно быть. Во всех эпохах — что в Западном секторе Веера Миров, что в Восточном — люди окружали себя зеркалами, потому что обожали любоваться собой. На Земле-Центр не обожали, просто любовались, в итоге там зеркал было еще больше. Значит, и здесь, где бы ни находилось это «здесь», тоже есть возможность посмотреть на себя со стороны!
Он желчно порадовался собственной мудрости — и действительно увидел зеркало. В полный рост, самое то.
В зеркале отразился невысокий мужчина, тощий, но вроде жилистый, в явно рабочей одежде, судя по отметкам грязи. Славянин. Ага, или финн, или казанский татарин, или мариец, или вообще крендель из Северной Европы.
'Срыв заброски, — печально констатировал он мысленно. — Ну и как оно, а, Спартачок? Был ты форсмажорным испытателем новой техники пространственных перемещений, а теперь кто? Робинзон? Не, тот выживальщик в дикой природе, а тут явно цивилизация, и какие-то типы за спиной торчат… Разведчик? А что тут разведывать? Олигархат — он и есть олигархат — мерзкий строй, подробно изученный, смоделированный, что тут разведывать, для чего⁈ Тогда прогрессор? Ну уж нет, эту тему на Земле-Центр многократно высмеяли в самых разных формах, от фильмов-пародий до серьезных методологических работ… сам, кстати, и высмеивал. Регрессор? Еще хуже. Хуже регрессоров только людоеды.
Он скорчил самому себе в зеркале рожу и констатировал, что здесь у него одна роль — быть собой. И следовательно — быть недолго. Коммунары в олигархате не выживают. Как там… вредный психологический климат, во.
Можно бы, конечно, покрутиться, чтоб дождаться эвакуации, но смысл? Если б он попал в исследованные области Веера Миров, его уже выдернули бы обратно. Не выдернули? Значит, вне зоны доступа. А коли он вне зоны доступа, для его возвращения на родину требуются координаты и прорва энергии, примерно как от средней мощности ядерного взрыва. Ни того, ни другого тут нет. Ну и?
«Ну и буду жить как коммунар с Земли-Центр, — легко решил он. — Кто мне помешает? Недолго, но красиво! И весело! Задача понятна, Спартачок? Тогда вперед.»
— Чо, Андрюха, рожи корчишь? — весело спросили за спиной. — Вовремя не смылся, теперь не отмажешься! Принимай повестку! Мобилизация! Пять минут тебе на сборы!
Он развернулся. Ага, звездочки. Офицер. И двое на подхвате при нем. Говорит на русском. На старом русском, но оно понятно, прошлое же, чем дальше по лепесткам Веера, тем ниже в прошлое… Империя? Если Империя, то где-то на востоке, чокают там. Чокали, м-да. Сибирь?
— Враг у порога? — уточнил он.
Так, тело слушается, язык не очень. Значит, начинается откат. Ох и худо будет! И будет как минимум сутки! Ой, уже худо…
— Пока что нет, но не призовешься, будет! — жизнерадостно сказал офицер. — Вещи, документы, сухпай на трое суток — и вперед! Родина ждет!
— А что ж она так погано относится ко мне, Родина, если ждет? — пробормотал он из вредности. — У меня дом, хозяйство, техника на выходе, собака на цепи… а ты — пять минут. А?
— Андрюха, а я решаю⁈ — возмутился военком. — Мне распоряжение пришло — выполняю!
— Коллективная безответственность — очень удобная традиция олигархата, — сказал он с нехорошей улыбкой. — Пока не придется отвечать лично.
Под его ясным взглядом военкому почему-то стало неуютно.
— Андрюха, автобус ждет, — повторил военком неловко.
— Уже иду, если ждет… — косноязычно пробормотал он и побрел к выходу.
Ни документов, ни вещей он брать не стал. Зачем? Если это Восточный сектор, значит, война — тут везде война, во всех лепестках Веера. А на войне всё выдадут: и документы, и оружие, и сухпай. И место определят, где тебя прибьют с пользой для родины. И вообще — всё это не его, а чужое брать нехорошо.
Кое-как он добрел до какого-то общественного транспорта, судя по количеству сидений. И там благополучно отрубился.
И болтался между жизнью и смертью не сутки, а трое. Не учел генетические модификации, а они сильно задерживают акклиматизацию сознания. Чаще убивают. Но не убили, только помучили. Зато помучили от души!
День второй.
После оглушительного грохота автоматов тишина на стрельбище казалась слегка ватной. Беззвучно прошагали мимо берцы инструктора.
— Зачет.
И берцы неторопливо зашагали дальше. Курсант поднял голову, посмотрел вслед. Инструктор из контрактников, понятно. Его не удивляет снайперская стрельба обычного мобика. Его вообще ничего не удивляет. Его дело проверить зачет по стрельбе. Нет, даже не так — его дело сделать вид, что принимает зачет. На передок отправят всех независимо от результатов подготовки. Умеет ли курсант стрелять, бегать, маскироваться, кидать гранаты, обнаруживать мины — вопрос второстепенный.
— Ну что, Спартачок? — тихонько сказал курсант сам себе. — Как тебе внедрение? Не ожидал, что никого не удивляет снайпер, сапер-интуит, виденец эфира третьего уровня с навыками полевой медицины? Не ожидал. Во-от, все мы так, коммунары хреновы. Знал, но не ожидал. Потому мы, коммунары, и не выживаем в олигархате. Тараканы выживают, а мы нет. Нежизнеспособное племя, слабее даже тараканов.
— Чего? — обернулся сосед.
— Да так, сам с собой разговариваю.
— А-а… приятно побеседовать с умным? Ну давай…
И сосед потерял к нему интерес. Курсант Спартачок только головой покачал в веселом изумлении. Здесь никого не интересовало то, что выходит за рамки обыденного. Никого, даже спецслужбы. Вот лежит в траве стрельбища закиданец из будущего, садит пулю за пулей в центр мишени, что вообще-то для мобика невозможно — и всем поровну. Зачет — вот и вся реакция. Единственное, что волнует инструктора — чтоб его самого на передок не отправили. Ибо повезло, вернулся оттуда живым и больше искушать судьбу не хочет.
Прозвучала команда, построились, кривой колонной потянулись в лагерь. Недельное обучение закончилось, и в лагерь возвращались по отчетам командования подготовленные бойцы. Из автомата постреляли? Значит, подготовленные. Гранаты не бросали? Еще чего, на всю толпу гранат не напасешься. Граната — тот же камень, а камнями в детстве бросались все. Ну,
